Неточные совпадения
Идеология страдания есть особый вид гедонизма, так как ставит сущность человеческой жизни в зависимость от чувственного
плюса или
минуса, от страдания или наслаждения.
Уверенность в своих силах, расчет на хорошую погоду и надежды, что мы скоро найдем если не самих людей, то протоптанную ими дорогу, подбадривали и успокаивали нас. Продовольствия мы имели достаточно. Во всяком случае мы были за перевалом, на верном пути, а глубокий снег… Мы отнеслись к нему по-философски: «не все
плюсы, пусть среди них будет и один
минус».
Не верю я этому; и гораздо уж вернее предположить, что тут просто понадобилась моя ничтожная жизнь, жизнь атома, для пополнения какой-нибудь всеобщей гармонии в целом, для какого-нибудь
плюса и
минуса, для какого-нибудь контраста и прочее, и прочее, точно так же, как ежедневно надобится в жертву жизнь множества существ, без смерти которых остальной мир не может стоять (хотя надо заметить, что это не очень великодушная мысль сама по себе).
— А счастье… Что же? Ведь желания — мучительны, не так ли? И ясно: счастье — когда нет уже никаких желаний, нет ни одного… Какая ошибка, какой нелепый предрассудок, что мы до сих пор перед счастьем — ставили знак
плюс, перед абсолютным счастьем — конечно,
минус — божественный
минус.
Человеческая история идет вверх кругами — как аэро. Круги разные — золотые, кровавые, но все они одинаково разделены на 360 градусов. И вот от нуля — вперед: 10, 20, 200, 360 градусов — опять нуль. Да, мы вернулись к нулю — да. Но для моего математически мыслящего ума ясно: нуль — совсем другой, новый. Мы пошли от нуля вправо — мы вернулись к нулю слева, и потому: вместо
плюса нуль — у нас
минус нуль. Понимаете?
А я и сам алгебру-то позабыл и не знаю, правда или неправда, что
плюс на
плюс дает
минус; да ничего: женщин математикой только жигани, — они страсть этой штуки боятся.
Пустяки, говорю, ваше превосходительство:
плюс на
плюс дает
минус.
Другие толкователи учат любить всех ближних без исключения, не различая
плюсов и
минусов.
Ставя отметки, он терпеть не мог середины — любимыми его баллами было двенадцать с четырьмя
плюсами или ноль с несколькими
минусами. Иногда же, вписав в журнал круглый ноль, он окружал его со всех сторон
минусами, как щетиной, — это у него называлось «ноль с сиянием». И при этом он ржал, раскрывая свою огромную грязную пасть с черными зубами.
Плюс на
минус выходит —
плюс.
Пусть вас
минус в игре не смущает,
Игроки! пусть не радует
плюс,
Смерть придет — все итоги сравняет:
Будет, будет у каждого
плюс...
— Три радости, двадцать горестей…
Плюс три,
минус двадцать…
Минус семнадцать…
В какой-то точке Степун касается истинной трагедии творчества и культуры, но все почти его
минусы я должен переменить на
плюсы и
плюсы на
минусы.